Основной парадокс субъекта состоит в том, что этот феномен и существует и не существует одновременно. Там, где мы можем его найти - его нет, точнее, он всякий раз пропадает в тот момент, когда мы находим его как некоторую сущность. Однако, если мы отчаиваемся его обнаружить, он появляется как форма существования, неуловимая в понятиях. В этом и заключается проблема - если мы, лингвистические существа, признаем существующим только то, о чем можно сказать, как мы можем допустить, что в самом ядре нашей природы находится что-то отсутствующее и нам вообще не принадлежащее?
Попробуем уловить природу субъекта с двух крайних позиций - структурализма и экзистенциализма. Первые говорят о том, что все, являющееся содержанием субъекта, до этого находится в предшествующих ему отношениях. То есть, субъект вылупляется из языка - о чем можно говорить с опекающими фигурами, становится частью объективной реальности, о чем нельзя - призрачными демонами, живущими на нижних - травматических - этажах психического. Иногда к этим демонам приходится вызывать бригаду Ghostbusters с ловушками символизации и скрещенными лучами переносов и контрпереносов для того, чтобы они смогли получить свои имена и получить прописку в каких либо безобидных вещах - наполнять сердце светлой тоской, когда включается та самая песня или выхватывать из толпы людей лицо с тем самым оттенком персикового и кремового.
Проблема в том, что то, что дает нам свободу, на следующем шаге помещает в ловушку, из который сложно найти выход как раз в силу той лояльности к первому акту. На определенной стадии психического развития потребность в отношениях оказывается более важной, чем потребность в автономии и индивидуации. Точнее, инивидуация происходит не абы как, но согласно имеющимся линиям пунктирных бланков, на которых написано имя Долорес. Родители однажды определяют, какими нам быть, решительно отвечая на вопрос что такое хорошо и что такое плохо. и все бы ничего, если бы эта заведенная пружина не продолжала работать на протяжении всей оставшейся жизни. То есть, структуралисты описывают, что происходит в самом начале человеческой карьеры. Далее сюжет должен захватываться другими авторами.Или нет, если совсем не повезет.
Итак, на противоположном полюсе нашего нарратива появляются экзистенциалисты, однако, путь к ним неблизкий и проходит через диалектический экватор. На этом экваторе существует поверье о том, что субъект появляется только в тот момент, когда он способен создать нечто совершенно новое; нечто, не вытекающее напрямую из предшествующих этому детерминант. То есть, субъект это событие случайное и поистине невозможное, возникающее в точке зияния между настоящим и будущим, причиной и следствием, стимулом и реакцией. Чтобы случилось нечто новое, нужно попросту отказаться от повторения старого, это очевидно, но очень трудноисполнимо. Карфаген должен быть разрушен чтобы дать место сингулярной эмерджентности.
Свидетели диалектики говорили очень важные вещи, однако, их необходимая новизна была на самом деле не такой уж и новой и приходила из старого места - тех же самых отношений власти и признания. Требовался новый источник, питающий водяную мельницу сансарного колеса. Оглянитесь вокруг, теперь мы на полюсе, облюбованном экзистенциалистами. Здесь новое приходит не в попытке разрушить старое, поскольку эта активность все равно будет лежать в той же самой плоскости и вырастать точно из того же сора. Задача формулируется как максимально радикальная - необходимо покинуть пределы взаимозависимой логики и заглянуть за ее изнанку. Важно найти место, которое не существует как объект наблюдения, другими словами, от разнообразных сущностей сделать шаг к самому изначальному существованию. В этой точке субъект обретает настоящую свободу от всего, что его конструировало ранее, поскольку эта точка определяет возможность появления разнообразных качеств, а не качества определяют того, кто на них смотрит.
Правда, эта свобода настолько радикальна, что субъект в ней полностью растворяется и пропадает. Поиск изначального измерения субъекта приводит к его исчезновению. Образ субъекта в оптике экзистенциалистов сходен с буддийской метафорой зеркала, которое отражает все, что оказывается перед ним, но не становится не одним из этих предметов. Точка, которая связывает отдельные репрезентации в единое ощущение самости, должна находится за пределами их множества и быть невидимой для себя самой.
Тогда парадокс субъекта может быть сформулирован следующим образом. То, в чем мы можем дать себе отчет и то, что привыкли считать своим и однозначно уникальным на основании феноменальной перспективы от первого лица, является вторичным, опосредованным и фальшивым. Как будто в секондхенде вместо потертых, но уважаемых брендовых вещей, нам продали китайских подделок, которые точно такие же, но не радуют. Причем эти вещи продали даже не нам, а младшим братьям-сестрам и нам нужно донашивать. Поскольку десерт после того, как закончится суп. Наше истинное место не имеет вкуса, цвета, запаха. Точнее имеет, но не является ничем из них. Мы никогда не сможем найти это место, но можем из него смотреть, не имея возможности оглянуться и увидеть себя, глядящего на себя.
Все, что мы можем о себе сказать - мгновенно оказывается просроченным и вредным в силу того, что сказанное перформативно получает статус существующего. По умолчанию существует только то, что названо, поскольку идеи формируют вещи. И как пчелы в улье опустелом дурно пахнут мертвые слова. Подлинно существующее - или бытийствующее, в риторике Хайдеггера - оказывается лишенным наименований, но вместе с наименованиями пропадает и то, что относится к Self, поскольку самость это всего лишь совокупность репрезентаций. Остается только точка, где сходятся воображаемые траектории, идущие от теней на стене к взгляду или еще дальше - к костру.
Итак, модель субъекта можно рассматривать в виде луковицы, имеющей несколько слоев. Первый слой отвечает на вопрос - кто Я? Иногда кажется, будто этого вопроса достаточно. На самом деле, он является предварительным. Ответ на него необходим лишь для того, чтобы обнаружить иллюзорный характер представлений о себе и двинуться дальше, к следующему вопросу - почему Я? Или, если добавить немного экспрессии - как вообще такое могло случится? Это уровень психоаналитической и феноменологической работы. И следующий вопрос, двигающий субъекта еще дальше - где Я? Но на этот вопрос уже исчерпывающе ответил Петр Пустота - ты где? Нигде!
И даже если ответ на этот, самый главный вопрос, в принципе известен, это вовсе не означает, что работа проделана кем-то другим и ее не надо продолжать. Результат, как известно, вовсе не в результате, но в процессе - пусть ответ известен, но вопрошание придется держать самому. В этой книге я предлагаю занять такую позицию - посмотреть на субъекта с различных позиций: психодинамической, философской и даже буддийской. В книге также будут описаны некоторые упражнения, которые можно делать, но также можно и не делать.
В общем, в добрый путь! Как говорится, у меня есть какая-то логика и я буду ее придерживаться!